Человек имеет два мотива поведения: один–настоящий, второй–который красиво звучит
20.09.2014 в 02:38
Пишет Savannah.:Просыпаясь в тишине
Название: «Просыпаясь в тишине»
Автор:
GatorGrrrl
Переводчик: Savannah.
Пейринг: Дж2, ОМП/Дженсен, ОЖП/Дженсен
Рейтинг: NC-17
Разрешение на перевод: получено
Саммари: Заебаться до смерти. Пока не получилось, но он очень старается. Для Дженсена боль равна удовольствию. Он выяснил это в тринадцать.
Предупреждения: БДСМ-мотивы, даб-кон, растление.
Парень до сих пор пытается прийти в себя – дыхание выдает легкий хрип в задней стенке горла.
Кожа зудит от пота, и хочется лишь одного – немедленно отсюда убраться. Дженсен натягивает на себя джинсы и не оборачивается, когда парень окликает его по имени, которое не досталось ему при рождении.
– Ты мог бы остаться, – предлагает он, и краем глаза Дженсен видит, как он сжимает свой член, слышит тихие удовлетворенные стоны, которые он издает.
Дженсен натягивает футболку и отвечает:
– Нет, – он никогда не остается.
Двери лифта мягко закрываются прежде, чем он понимает, что не кончил.
Но это неважно.
***
Заебаться до смерти. Пока не получилось, но он очень старается.
Иногда он думает об этом. Представляет в своей голове. Видит, как порок поражает кровь, как плывет по венам, отравляя тело. Видит бумажки с рецептами от врача, которые обменяет на таблетки, но не станет принимать. Представляет себе выражение лица матери, когда признается, что подох, позволив мужикам совать член себе в задницу.
Он думает, что скажет это именно так.
***
У Трэвиса голубые глаза.
Дженсен знает это лишь потому, что когда натыкается на него на пикнике, устроенном компанией, глаза того становятся вдвое больше.
Поначалу Дженсен его не узнает. Тьма полна лиц, и это лишь одно из многих. Но есть что-то смутно знакомое в том, как Трэвис заикается во время разговора, как, представляясь, спотыкается о каждое слово. И это подстегивает память Дженсена.
Поэтому Дженсен жмет ему руку, улыбается жене Трэвиса и притворяется, что не помнит, каким Трэвис был благодарным, когда Дженсен, наконец, позволил ему кончить после того, как заставил об этом умолять.
Правда, они пользовались презервативом. Женатые парни всегда ими пользуются.
***
Когда мужчина впервые говорит ему, что он хорошенький, ему тринадцать.
Друг отца по имени Эд.
Дочь Эда на два года младше Дженсена и ходит в одну с ним школу. У нее темные волосы и такие же темные глаза и она краснеет, стоит Дженсену на нее взглянуть.
Четвертое июля. Хот-доги. Картофельный салат. Фейерверки на заднем дворе.
Дженсен чувствует горячее покалывание на коже, когда бенгальский огонь догорает. Видит смущенный взгляд Шелли сквозь завесу танцующих огоньков.
Эд просит его помочь принести что-то из сарая. В крохотном помещении жарко. Запах смазки почти удушает. Большие руки Эда сжимают его пару раз через ткань шорт прежде, чем забраться внутрь.
– Красавчик, – говорит Эд. – Ты такой красивый мальчик.
А после леденцы. Ему достается красный. Вишневый. На вкус, как пепел.
***
Он не платит. Нет необходимости. Он знает кучу людей, которые трахнут его, не взяв за это ни цента.
Один из них сейчас в ванной: пустил воду, которая все течет, и течет, и течет.
Марк. Митч. Майк. Дженсен не помнит, да и не хочет вспоминать. Он просто лежит в чужой кровати, смотрит в потолок и слушает журчание воды.
Подобное расточительство выводит из себя и заставляет встать. Найти парня стоящим у зеркала и пытающимся привести торчащие в разные стороны волосы в порядок. А вода все льется и льется. Дженсен делает два шага вперед и с силой закручивает кран, отпихивая парня к столешнице.
Шок в глазах того моментально сменяется злостью, острой, яркой. Дженсену это и нужно. Он толкает парня снова, ждет, что его пихнут в ответ. И тот не подводит, выдавая столь желаемую реакцию и при этом совсем не жалея сил. Дженсен врезается в угол дверного проема и понимает, что у него стоит.
На следующее утро, у него на бедрах синяки в форме пальцев. Он стоит под душем и вдавливает кончики пальцев в них.
Где-то глубоко внутри ворочается боль. Но он ее едва чувствует.
***
Есть ночи, когда он никуда не идет. Когда остается дома, ест китайскую кухню и смотрит документалки об астероидах, истребивших динозавров.
Делает вид, что он нормальный. Притворяется, что существование, которое он урвал для себя, не обречено заведомо на провал. Поэтому он платит по счетам, покупает обезжиренное молоко и носит одежду с длинными рукавами, чтобы скрыть свои шрамы.
Поэтому он всегда трахается в темноте.
***
Дин – его любимый псевдоним.
«Дин». Простой ответ. Бездумно. Вдох-выдох. Парень спрашивает, как его зовут, и он отвечает всего одним слогом, проще не придумаешь. Никому нет дела, настоящее это имя или выдуманное.
У Дина нет фамилии. В этом нет необходимости. То, для чего он использует имена, не нуждается в подтверждении подлинности личности.
***
Ему нравится, когда его душат. Нравится находиться на краю сознания. И не только лишь потому, что это заставляет чувствовать, словно голова взрывается, когда он кончает. Больше всего ему это нравится потому, что он ощущает контроль над ситуацией. Словно все, что ему нужно, это прижаться всегочутьчуть к пальцам (или ремню, или веревке, или ошейнику) горлом и все закончится.
Это почти успокаивает.
***
Впервые он узнает о стоп-словах будучи первокурсником. Впервые использует одно из них, когда ему двадцать два, и его разделывают как рождественскую индейку. Кровь во рту, и кровь на члене, и кровь, пульсирующая прямо под кожей. Остро-сладкая жгучая боль от стека ранит хорошо-хорошо. И ему совсем не хочется его произносить, потому что боль – это то, ради чего он здесь.
Но он говорит. Говорит это сломленным умоляющим голосом. Слово тает на языке и повисает в воздухе.
Ревень.
***
В редких случаях он трахает женщин.
Не обладательниц резных пудрениц в блестящих сумочках и молоденьких бойфрендов-альфонсов, считающих себя единственными и неповторимыми. А тех, у кого в уголке шкафа припрятаны свои скелеты в виде страпонов и бойфрендов, обожающих подсматривать.
Обычно с бойфрендами он тоже ебется.
***
Он отсасывает свидетелю на свадьбе своей сестры на коленях в последней кабинке мужского туалета Церкви Святого эпископа Иосифа. Парня зовут Гарри, и когда они возвращаются в зал, его жена танцует с женихом. Дженсен наблюдает, как Гарри пересекает помещение, подходя к ней на трясущихся ногах. Смотрит, как он грубо вмешивается и устраивает целое шоу из поцелуя с ней на глазах у всех.
Дженсен танцует с сестрой – привкус спермы горчит на корне языка, когда он видит ее улыбку.
Позже Гарри трахает его в комнате триста шестнадцать отеля Холидей Инн Экспресс, а затем винит во всем его.
Когда мать спрашивает, он говорит, что поскользнулся в душе.
***
Он отличный специалист. Квалифицированный. Компетентный. Он разыгрывает коллег и улыбается секретариату и, за исключением Трэвиса, никого не трахнул в компании.
Он ходит в шелковых галстуках, относит свои костюмы в химчистку и держит коробку леденцов Алтоидс в верхнем ящике стола. На столе, между входящими и обязательным цветком филадендрона в подаренном Амандой горшке, ютится фотография его родителей. А кресла перед столом из красного дерева.
Прокручивая список контактов в телефоне, он находит номер Даррена. И старается не думать об очертаниях улыбки матери за стеклянной рамой фотографии.
***
– Никчемный.
Жаркое дыхание Даррена гравием вбивает слова в Дженсеново ухо. Каждую букву он выделяет, дергая прищепку на соске.
– Да, сэр, – хнычет Дженсен. – Спасибо, сэр.
– Кусок дерьма, – дергает снова.
Острые края зубов впиваются в мочку уха. Дженсен шипит и дергается. Но не для того, чтобы увернуться.
– Да, сэр. Спасибо, сэр.
– На одну еблю и годишься, – кусает снова, в этот раз сильнее. Прокусывает кожу. Дженсен чувствует, как капля крови медленно катится вниз по шее. – Так много миленьких, красивых дырок для моего члена.
Дженсен дергается снова, и когда Даррен его отпускает, пытается вывернуться, чтобы прищепки сильнее впились в кожу. Он хочет боли. Нуждается в ней.
Отныне это единственное, что он в состоянии чувствовать.
– Д-да, сэр. С-спасибо, сэр.
Даррен надевает перчатки и вынимает маленький серебряный ключ, который носит на нашейной цепочке.
Если, выходя следующим утром из лифта по дороге к офису, Дженсен и прихрамывает, это именно то, что он заслужил
***
В шестнадцать родители не скупятся на частнопрактикующего мозгоправа. Как ни крути, психиатрическая клиника – это та же психушка, в честь какого дерева ее ни назови.
Дженсен бередит швы на запястье, глядя на рыбку-клоуна, нарезающую круги в своем аквариуме, и слушает доктора, который говорит о конфиденциальности.
Тайны. Он знает о них все. Имеет несколько собственных.
Запах смазки в сарае Эда.
Постоянно скрученный петлей кожаный ремень в углу шкафа.
Эйфорический прилив облегчения, когда первый порез скользит по коже.
Но он ими не делится. Потому что, когда поднимает голову, видит в глазах доктора взгляд отца.
Все равно он не пытался убить себя. Он всего лишь порезал запястье.
И было хорошо. Но недолго.
***
Вскоре он снова становится предоставлен сам себе. После школы и в выходные садится в велик и шесть кварталов крутит педали к дому Эда.
У Эда в гараже старая машина, которую он реставрирует, а Дженсен ему в этом помогает. Точнее, стоит рядом, подавая инструменты, и наблюдает за тем, как Эд делает что-то помимо того, что лапает.
Правда, заканчивается всегда одним – грязными руками на теле Дженсена на заднем сиденье. И он думает про себя, что это в последний раз. Ему не обязательно быть здесь. Никто его не заставляет.
Но он всегда возвращается.
***
Впервые Дженсен видит его в поезде.
Белые наушники. Лохматые каштановые волосы. Газета и стакан кофе в руке, как и у сотни людей вокруг. На следующей остановке он уступает место женщине с ребенком и встает, держась за поручень.
Поднимает голову. Ловит взгляд Дженсена. Улыбается.
В выражении его лица нет ни толики похоти. Лишь теплота.
Дженсен отворачивается.
***
Шелли исполняется двенадцать в день, когда Дженсен узнает новое предназначение для своего рта.
В сарае, на коленях, с чужой рукой в своих волосах. Собственные пальцы отчаянно цепляются за расстегнутый ремень брюк Эда в попытке увернуться от происходящего.
Он дышит носом, пока больше не может. Но слезы в глазах все равно ничего не значат.
***
Он приходит в себя от того, что Даррен его ебет, жестко и быстро, и понимает, что снова вырубился. Поворачивает голову, вмазываясь лицом в изголовье кровати и натягивая крепкую и беспощадную полоску кожи сильнее, чтобы впилась в кадык.
Он хочет кончить. Он хочет спать. Он хочет, чтобы Даррен утянул кожаный ремень.
Он хочет, чтобы Эд увидел его таким. Но Эд сдох. Пустил пулю себе в лоб, когда Дженсену было восемнадцать.
***
– Зачем ты это сделал, Дженсен?
Швы сняли, но они по-прежнему чешутся, и Дженсен трет внутреннюю сторону запястья о джинсы.
Доктор смотрит на него глазами отца и ждет ответа.
– Если я скажу правду, – начинает Дженсен, – Это ведь тайна, да?
– Конечно.
Дженсен откидывается в кресле:
– Я хотел почувствовать боль, – говорит он. – Я получаю от этого разрядку. – Улыбается. – Нет ничего лучше.
Это правда. Но это не та правда, которую хочет услышать доктор. Это не та правда, которую доктор знает, как вылечить.
Дженсен не хочет, чтобы его лечили.
***
В этот раз он в трех сиденьях от него. Наушники. Газета. Кофе.
Дженсен следит за тем, как глаза парня двигаются при чтении.
Воротничок трется о воспаленное саднящее кольцо вокруг шеи. Больно. Он затягивает узел галстука туже и позволяет движению поезда сделать остальное.
***
Он видит Гарри снова в годовщину свадьбы сестры.
Гарри зовет его педиком, когда ебет. Без смазки. Без подготовки.
Дженсен держится за спинку водительского кресла, чтобы не биться лицом о боковое окно, и когда все заканчивается, пихает язык в рот Гарри только чтобы его разозлить.
Гарри горький, а вкус крови на языке Дженсена сладок.
***
Стены его спальни белые, и единственное, что на них висит – карта мира.
Иногда ему нравится на нее смотреть. Нравится лежать в кровати, закинув ноги на подушку, и разглядывать ее вверх ногами.
Нравится знать, что в мире столько мест, где он мог бы быть.
***
Они держатся за один поручень в поезде.
– Джаред, – представляется парень.
Наушников нет, но теплота в улыбке все та же. И все так же тяжело ее видеть.
«Дин», – думает Дженсен. Но этому парню не нужен Дин. Он просто поддерживает беседу. Просто старается быть вежливым.
– Дженсен, – все равно это неважно.
– Приятно познакомиться, Дженсен.
***
На восстановление машины уходит два года. Эд разрешает ему сесть за руль без прав.
– Прости, – говорит Эд в тишине.
Они стоят на парковке школы, позади северного крыла футбольного поля. Дженсен не знает, почему приехал именно сюда. Быть может, разгадка кроется в том, что сейчас лето и кроме них двоих здесь ни души.
– За что? – спрашивает он. Хотя уже знает ответ и считает этот разговор лишенным всякого смысла.
Эд смеряет его взглядом. Дженсен знает тяжесть этого взгляда. Знает, как этот взгляд щекочет волосы на загривке.
– За… – шипение кассетной записи его перебивает.
Дженсен внимательно изучает табло за забором.
– За все, – заканчивает он шепотом.
Дженсен знает, Эду нужно прощение. По правде сказать, он не может его дать, но все равно говорит:
– Все в порядке, мистер Маршалл. Я вас прощаю.
Когда он поворачивает голову, то видит стояк Эда, натягивающий ткань брюк.
Когда он протягивает руку и дотрагивается, Эд издает тихий разбитый звук и толкается ему в ладонь.
Когда он выворачивается в кресле и берет в рот, Эд кладет руку на затылок Дженсена и начинает плакать.
Ему шестнадцать и он отсасывает лучшему другу отца на переднем сиденье Шеви Новы тысяча девятьсот шестьдесят пятого года.
Может, это ему стоит просить прощения.
***
Только через две недели он понимает, что Джаред с ним заигрывает. Он к такому не привык. В его мире флирт и прелюдии не входят в часть игры.
Кофе именно такой, какой ему нравится, и прежде, чем он успевает спросить, Джаред смеется и признается, что проследил за ним до Старбакса на углу Пятой и Вашингтон позавчера и дал баристе двадцать баксов за то, чтобы узнать, какой кофе заказал Дженсен.
Дженсен смотрит на него поверх ободка стаканчика, когда делает глоток, и изучает улыбку Джареда.
Она все еще приносит боль, которую Дженсен думал больше никогда не испытать, но в этот раз он не отводит взгляда.
– Не уверен, стоит ли сказать «спасибо» или вызвать копов, – говорит он и чувствует, что улыбается.
***
Мышцы челюсти ноют от кляпа.
Даррен стегает его по запястью – кожа вгрызается в кожу Дженсена. Он скулит, чувствует, как слюна наполняет рот, пробирается через кляп и катится по подбородку.
Еще один замах и удар. Еще один поцелуй кожи. Еще один стон.
Даррен тянет цепь, прикованную к ошейнику на шее Дженсена, на себя, резко сужая поле зрения. Чернота собирается в уголках глаз, заглушая и без того тусклый свет.
– Брось ключ, Дин, – шепчет Даррен, с силой вдавливая ноготь большого пальца в воспаленный рубец поперек груди Дженсена. – Брось ключ, и я остановлюсь.
Дженсен трясет головой и сжимает ключ сильнее. Он чувствует, как зубы кусают ладонь, но этой боли слишком мало.
Даррен снова бьет его плетью. Глаза Дженсена с облегчением закатываются.
***
Какое-то время все идет хорошо. Двадцать минут в поезде по утрам. Стакан кофе.
А потом Джаред зовет его на обед, и Дженсен чувствует, как закрывается. Он такого не делает. Это не входит в его норму.
– Всего лишь обед, – убеждает Джаред. – В Кастро. Когда-нибудь пробовал кубинскую кухню?
– Джаред…
– Это не свидание, – спешно говорит Джаред. – То есть это же днем, правильно? И не считается свиданием, если солнце не зашло.
Он улыбается, протягивая ему стаканчик кофе.
– Послушай, не говори «нет», ладно? Просто… просто подумай.
Дженсен даже не думает. Ни на работе. Ни в поезде по обратной дороге домой. Ни тогда, когда седлает член красивого темнокожего незнакомца с глазами цвета пенни.
– Хорошо, – говорит он Джареду в поезде на следующее утро.
И отворачивается, когда Джаред улыбается.
***
Эд пускает пулю себе в лоб в Нове. На приборной панели записка, в которой говорится, что машина теперь принадлежит Дженсену. Подарок на окончание школы.
Когда отец ему об этом говорит, Дженсен смеется. Смеется, пока больше не может дышать. Пока слезы не жгут глаза, и отцу не приходится встряхнуть его, чтобы прекратил истерику.
Машину он оставляет себе. Он ее заслужил. Самолично вычищает и уезжает на ней в колледж.
На руле выбоина, там, где пара наручников стерла кожу.
Он едет с открытыми окнами, но все равно чувствует призрачный запах крови.
***
До того, как Дженсен это осознает, обеды с Джаредом в Кастро по средам превращаются в привычку.
Джаред работает в пяти кварталах от офиса Дженсена. Он айтишник в небольшой брокерской фирме на тридцать седьмом этаже Крик Билдинга. Ему двадцать восемь. Он из Техаса. У него бойцовая рыбка по имени Флиппер. У его соседки, миссис Конрад, шесть котов, и она всегда печет ему запеканку. Мать звонит каждую субботу и спрашивает, видится ли он с кем-то.
– И я говорю ей: «Мам. Я вижу людей каждый день. На работе. В лифте... В поезде». — Многозначительно улыбается он.
Дженсен ерзает на стуле и медленно пьет воду из стакана, позволив словам Джареда незаметно проскользнуть мимо. Джаред просто любит поговорить. И это прекрасно, потому что Дженсен этого не любит. Джаред многого о нем не знает, помимо имени, места работы и того, что он едет поездом номер девять в центр города на работу каждый день. И пьет черный кофе с двумя ложками сахара.
Например, Джаред не знает, что прошлой ночью Дженсен был прикован к стене с раскинутыми в сторону руками и ногами и, уткнувшись лицом в холодный бетон, умолял парня по имени мистер Ред трахнуть его чуть жестче. Заставить его почувствовать.
– Ужин, – говорит Джаред после обеда, озаряя Дженсена своей улыбкой по ту сторону стола. – Суббота. У меня. Ты, я, одна из запеканок миссис Конрад. Что скажешь?
Дженсен сам себе удивляется, когда говорит «да».
***
«Привет, Дженсен. Это Джаред. Ты должен был прийти час назад, и я начинаю волноваться. Когда получишь сообщение, пожалуйста, позвони. Пока».
«Эй, Дженсен. Снова Джаред. Надеюсь, с тобой все в порядке. Ммм, я дома. Позвони, пожалуйста. Дай знать, что с тобой все хорошо. Пока».
«Дженсен. Снова я. Если… если ты не хотел… Может, ты просто забыл? Ладно. Ммм. Ну, наверно, увидимся в поезде. Хороших выходных. Пока».
Дженсен слушает сообщения, лежа в кровати и глядя на карту мира. Слушает снова, стирает и выходит из дома.
Возвращается домой до восхода солнца с разбитой губой и шишкой на затылке.
Когда взгляд Джареда неуверенно останавливается на его лице в утро понедельника, Дженсен не извиняется за пропущенный ужин.
И не встречается с Джаредом в Кастро в среду.
***
– Почему ты так поступаешь? – спрашивает Джаред с порога, и отвечает на невысказанный вопрос Дженсена. – Я проследил за тобой до дома. И целых два часа набирался храбрости, чтобы постучать в твою дверь.
Дженсен хочет разозлиться. Никто не смеет приходить к нему в квартиру. Никогда. И тот факт, что Джаред здесь без приглашения должен выводить из себя. Но не выводит.
– Чего ты хочешь, Джаред? – спрашивает он.
Джаред украдкой смотрит за плечо Дженсена, вглубь квартиры.
– Можно войти? – переводит он взгляд на его лицо.
Дженсен думает отказать, но отступает в сторону, давая Джареду пройти.
Паника скребется в задней стенке горла.
***
– Да я же шучу, док, – улыбается Дженсен. – Не волнуйтесь. Я же не какой-то там фрик. – Он видит, как доктор заметно расслабляется, и едва сдерживается от смеха.
***
Джаред стоит в его гостиной.
Где он живет. Где он прячется.
В единственном месте в его жизни, где ему не нужно притворяться кем-то другим.
Он чувствует себя пойманным врасплох.
***
Мать не отходит от него ни на шаг после того, как находит его с перерезанными запястьями. Высматривает в нем признаки слабости. Пичкает домашней стряпней и следит, чтобы он просто был.
– Я не хочу умирать, мама, – убеждает он ее снова и снова. И это правда. По большей части.
***
– Я думал, мы друзья, Дженсен.
– Друзья, – слово неловко соскальзывает с языка Дженсена.
– Расскажи, – просит Джаред. – Скажи, что я сделал не так.
***
Эд любит поговорить после. Обо всем. Чтобы заглушить тишину.
– Я встретил жену в церкви, – говорит он, застегивая брюки. – Она пела в хоре. Я сидел на первом ряду и смотрел, как она поет.
Дженсен не хочет слушать о жене Эда. Он хочет пойти домой.
Но Эд все никак не может заткнуться.
***
– Ничего, – отвечает Дженсен. – Дело не в тебе.
– Тогда в чем? – спрашивает Джаред. – В субботу… Ты пропустил ужин.
– Я был занят.
– Занят. Чем же? – повышает тон Джаред. Не то чтобы он не имеет права злиться, но это задевает за живое.
– Не «чем», Джаред, – холодно отзывается Дженсен. – Кем.
Он чувствует, как ухмылка Дина кривит губы, когда видит, как понимание сказанного оседает во взгляде Джареда.
***
Даррен – учитель английского. Дженсен узнает это совершенно случайно.
– Моя любимая пьеса Шекспира – Гамлет, – говорит Даррен, эффектно заканчивая предложение ударом стека. – Ты читал?
Дженсен шипит сквозь зубы:
– Да, сэр.
Даррен улыбается и снова бьет его по руке.
– Сын, мстящий за смерть отца, – хлоп. – Безответная любовь. – Хлоп. – Самоубийство. – Хлоп.
Он продолжает, снова и снова. Говорит о символизме и верности семье, о скрытых мотивах предательства и дружбы. И все это время держит Дженсена на грани оргазма.
– Да что ты, – наконец, не выдерживает Дженсен после очередного удара, – Ебаный учитель английского?
– Да, – шипит Даррен ему в лицо, жестко вгоняя слово в губы Дженсена. – В отличие от такого куска дерьма, как ты, я гожусь не только на еблю.
Его пальцы скользят к кожаному ошейнику на шее Дженсена, находят пряжку и утягивают.
Дженсен чувствует, как ошейник впивается в кадык и чуть не плачет от облегчения.
Но вдруг ошейник исчезает, и он ощущает дыхание Даррена у уха:
– Никто не разрешал тебе говорить, Дин, – шепчет он. – Ц-ц-ц. – Он проводит языком дорожку от уха Дженсена до его левого соска, хватает чувствительную кожу зубами и кусает.
Дженсен кричит, но подставляется под боль в попытке получить больше.
Даррен падает на колени, ведет языком по члену Дженсена, заставляя того умолять.
– Пожалуйста, сэр. По-пожалуйста.
Даррен хватает член Дженсена и выкручивает. Больно, но недостаточно.
Тело гудит от напряжения, но вдруг давление исчезает, Даррен в последний раз сладко и больно выкручивает его член и встает. Дженсен следит за движением его рук, когда тот расстегивает кожаные ремешки.
Когда Дженсен полностью свободен, Даррен говорит:
– Иди домой, Дин. Непослушные мальчики не заслуживают оргазма.
***
– О, – все, что говорит Джаред. Звук какое-то время витает в воздухе, прежде чем рухнуть на пол.
– Я тебя шокировал? – спрашивает Дженсен.
Джаред сглатывает:
– Нет, – отрицает он, – Просто я думал…
– Я не трахаюсь по любви, Джаред, – жестко перебивает его Дженсен. – Я даже по симпатии не трахаюсь.
Джаред таращится на него и губы его дрожат:
– Зачем ты мне это говоришь?
«Чтобы тебя спасти», – думает Дженсен.
– Потому что человека, которым ты меня считаешь, не существует, – вместо этого говорит он.
***
Когда он возвращается домой, Шелли ждет его на крыльце. Ей пятнадцать, она стеснительная и все еще краснеет, когда он на нее смотрит.
Шелли просит его стать первым, с кем она поцелуется.
Но он не может. Он только что вернулся из поездки с ее отцом.
***
– Я не хотел тебя трахать, Дженсен, – говорит Джаред перед уходом. – Я всего лишь хотел тебя узнать.
Когда дверь за ним закрывается, Дженсен задвигает засов. Джаред ушел. Так будет лучше.
В понедельник он сядет в другой поезд.
***
Дженсен возвращается после полуночи. Дважды стучит по стеклу прежде, чем Шелли подходит к окну. Когда она открывает, он видит ее заплаканное лицо и целует еще до того, как она успевает что-то сказать. Просто наклоняется и целует ее через распахнутое окно, совсем как в тех фильмах, которые она так любит. У нее мягкие губы, и он чувствует ее маленькие аккуратные ручки на своих руках.
Ему хочется чувствовать что-то большее, но... ничего.
Он дотрагивается до ее лица, когда отстраняется, заправляет выбившийся локон ей за ухо. Она улыбается и прикусывает губу.
– Прости, – шепчет он и уходит.
***
Дженсен не звонит Даррену в этот раз. Он звонит кому-то другому.
И пропускает поезд в понедельник. Пропускает снова во вторник.
***
– Ты нравишься Шелли, – говорит ему Эд.
Дженсен заканчивает застегивать джинсы и перелезает через сиденье, чтобы сесть спереди.
– Знаю, – отвечает он, выкручивая ручку радиоприемника.
Эд подвигает кресло вперед и открывает дверь, протискивается в щель и выходит из машины, шаркая ботинками по гравию. Дженсен на него не смотрит, но боковым зрением видит, как руки Эда двигаются, заправляя рубашку.
Сиденье скрипит, когда Эд садится за руль, и Дженсен делает звук громче. Он больше не хочет говорить.
Эд подъезжает к парковке Крогера, где стоит велосипед Дженсена, и не глушит мотор.
– Если хочешь встречаться с моей дочерью, я не против, – разрешает он.
Дженсен улыбается сквозь тошноту:
– Я ценю это, мистер Маршалл. Но вы уверены? Кому как не вам знать, где побывал мой рот.
Когда он шарахает дверцей машины, его руки трясутся.
***
– В моей квартире нет ни одного зеркала, – признается Дженсен, едва Джаред открывает дверь, – Даже в ванной. – Продолжает он до того, как тот успевает поздороваться.
Тело Джареда почти заполняет пространство между открытой дверью. Он молча стоит и терпеливо ждет, когда Дженсен договорит.
– Дело в том, что я не очень-то люблю смотреть на себя, – быстро добавляет Дженсен, сжимая руки в карманах в кулаки. – Не люблю человека в своем отражении.
Джаред переминается с ноги на ногу и цепляется ладонью за дверной проем. Его взгляд спускается с лица Дженсена, и тот видит, как у него начинают ходить желваки.
– Мне нравится, когда меня душат во время секса, – продолжает он, сопротивляясь необходимости дотронуться до округлых синяков на горле, тех, на которые, он знает, смотрит Джаред. – Мне нравится чувство, которое это мне дарит. Мне нравится знать, что еще несколько секунд без кислорода могут меня убить.
Джаред встречается взглядом с Дженсеном и пристально на него смотрит. Дженсен видит, как его глаза наполняются слезами.
– Я занимаюсь сексом с незнакомцами, потому что их проще просить причинить боль, – говорит он. – Для разрядки мне нужна боль. Не помню, когда в последний раз кончал без нее.
Он знает, что стоит в коридоре, знает, что миссис Конрад или кто угодно может выйти из квартиры и услышать его. Но ему все равно. Потому что все, что он видит, – это слезы в глазах Джареда. Никто никогда не плакал из-за него.
– Я этого не делаю, – пожимает плечами он. – Не завожу друзей. Не рассказываю. Никто не знает, кто я, потому что я им не рассказываю. Потому что они никогда не спрашивают. Но ты… – Комок встает в горле, и Джаред ждет. Держит Дженсена взглядом и не отворачивается.
Он не отворачивается.
– Ты говорил, что хочешь меня узнать, – напоминает Дженсен. – Предложение еще в силе?
Несколько секунд Джаред не двигается с места, затем отступает, позволяя руке соскользнуть с дверного проема и не преграждать дорогу.
– Входи, – приглашает он.
URL записиНазвание: «Просыпаясь в тишине»
Автор:
GatorGrrrl Переводчик: Savannah.
Пейринг: Дж2, ОМП/Дженсен, ОЖП/Дженсен
Рейтинг: NC-17
Разрешение на перевод: получено
Саммари: Заебаться до смерти. Пока не получилось, но он очень старается. Для Дженсена боль равна удовольствию. Он выяснил это в тринадцать.
Предупреждения: БДСМ-мотивы, даб-кон, растление.
Я ознакомился с предупреждениями и подтверждаю, что мне есть 18 лет
Еще до того, как парень успевает толком кончить, Дженсен съезжает с его члена и отползает на грязных простынях в другой конец кровати. Он чувствует семя, вытекающее из него, теплое, липкое, чувствует, как сила притяжения заставляет его ползти вниз по внутренней стороне бедер, когда он встает.Парень до сих пор пытается прийти в себя – дыхание выдает легкий хрип в задней стенке горла.
Кожа зудит от пота, и хочется лишь одного – немедленно отсюда убраться. Дженсен натягивает на себя джинсы и не оборачивается, когда парень окликает его по имени, которое не досталось ему при рождении.
– Ты мог бы остаться, – предлагает он, и краем глаза Дженсен видит, как он сжимает свой член, слышит тихие удовлетворенные стоны, которые он издает.
Дженсен натягивает футболку и отвечает:
– Нет, – он никогда не остается.
Двери лифта мягко закрываются прежде, чем он понимает, что не кончил.
Но это неважно.
***
Заебаться до смерти. Пока не получилось, но он очень старается.
Иногда он думает об этом. Представляет в своей голове. Видит, как порок поражает кровь, как плывет по венам, отравляя тело. Видит бумажки с рецептами от врача, которые обменяет на таблетки, но не станет принимать. Представляет себе выражение лица матери, когда признается, что подох, позволив мужикам совать член себе в задницу.
Он думает, что скажет это именно так.
***
У Трэвиса голубые глаза.
Дженсен знает это лишь потому, что когда натыкается на него на пикнике, устроенном компанией, глаза того становятся вдвое больше.
Поначалу Дженсен его не узнает. Тьма полна лиц, и это лишь одно из многих. Но есть что-то смутно знакомое в том, как Трэвис заикается во время разговора, как, представляясь, спотыкается о каждое слово. И это подстегивает память Дженсена.
Поэтому Дженсен жмет ему руку, улыбается жене Трэвиса и притворяется, что не помнит, каким Трэвис был благодарным, когда Дженсен, наконец, позволил ему кончить после того, как заставил об этом умолять.
Правда, они пользовались презервативом. Женатые парни всегда ими пользуются.
***
Когда мужчина впервые говорит ему, что он хорошенький, ему тринадцать.
Друг отца по имени Эд.
Дочь Эда на два года младше Дженсена и ходит в одну с ним школу. У нее темные волосы и такие же темные глаза и она краснеет, стоит Дженсену на нее взглянуть.
Четвертое июля. Хот-доги. Картофельный салат. Фейерверки на заднем дворе.
Дженсен чувствует горячее покалывание на коже, когда бенгальский огонь догорает. Видит смущенный взгляд Шелли сквозь завесу танцующих огоньков.
Эд просит его помочь принести что-то из сарая. В крохотном помещении жарко. Запах смазки почти удушает. Большие руки Эда сжимают его пару раз через ткань шорт прежде, чем забраться внутрь.
– Красавчик, – говорит Эд. – Ты такой красивый мальчик.
А после леденцы. Ему достается красный. Вишневый. На вкус, как пепел.
***
Он не платит. Нет необходимости. Он знает кучу людей, которые трахнут его, не взяв за это ни цента.
Один из них сейчас в ванной: пустил воду, которая все течет, и течет, и течет.
Марк. Митч. Майк. Дженсен не помнит, да и не хочет вспоминать. Он просто лежит в чужой кровати, смотрит в потолок и слушает журчание воды.
Подобное расточительство выводит из себя и заставляет встать. Найти парня стоящим у зеркала и пытающимся привести торчащие в разные стороны волосы в порядок. А вода все льется и льется. Дженсен делает два шага вперед и с силой закручивает кран, отпихивая парня к столешнице.
Шок в глазах того моментально сменяется злостью, острой, яркой. Дженсену это и нужно. Он толкает парня снова, ждет, что его пихнут в ответ. И тот не подводит, выдавая столь желаемую реакцию и при этом совсем не жалея сил. Дженсен врезается в угол дверного проема и понимает, что у него стоит.
На следующее утро, у него на бедрах синяки в форме пальцев. Он стоит под душем и вдавливает кончики пальцев в них.
Где-то глубоко внутри ворочается боль. Но он ее едва чувствует.
***
Есть ночи, когда он никуда не идет. Когда остается дома, ест китайскую кухню и смотрит документалки об астероидах, истребивших динозавров.
Делает вид, что он нормальный. Притворяется, что существование, которое он урвал для себя, не обречено заведомо на провал. Поэтому он платит по счетам, покупает обезжиренное молоко и носит одежду с длинными рукавами, чтобы скрыть свои шрамы.
Поэтому он всегда трахается в темноте.
***
Дин – его любимый псевдоним.
«Дин». Простой ответ. Бездумно. Вдох-выдох. Парень спрашивает, как его зовут, и он отвечает всего одним слогом, проще не придумаешь. Никому нет дела, настоящее это имя или выдуманное.
У Дина нет фамилии. В этом нет необходимости. То, для чего он использует имена, не нуждается в подтверждении подлинности личности.
***
Ему нравится, когда его душат. Нравится находиться на краю сознания. И не только лишь потому, что это заставляет чувствовать, словно голова взрывается, когда он кончает. Больше всего ему это нравится потому, что он ощущает контроль над ситуацией. Словно все, что ему нужно, это прижаться всегочутьчуть к пальцам (или ремню, или веревке, или ошейнику) горлом и все закончится.
Это почти успокаивает.
***
Впервые он узнает о стоп-словах будучи первокурсником. Впервые использует одно из них, когда ему двадцать два, и его разделывают как рождественскую индейку. Кровь во рту, и кровь на члене, и кровь, пульсирующая прямо под кожей. Остро-сладкая жгучая боль от стека ранит хорошо-хорошо. И ему совсем не хочется его произносить, потому что боль – это то, ради чего он здесь.
Но он говорит. Говорит это сломленным умоляющим голосом. Слово тает на языке и повисает в воздухе.
Ревень.
***
В редких случаях он трахает женщин.
Не обладательниц резных пудрениц в блестящих сумочках и молоденьких бойфрендов-альфонсов, считающих себя единственными и неповторимыми. А тех, у кого в уголке шкафа припрятаны свои скелеты в виде страпонов и бойфрендов, обожающих подсматривать.
Обычно с бойфрендами он тоже ебется.
***
Он отсасывает свидетелю на свадьбе своей сестры на коленях в последней кабинке мужского туалета Церкви Святого эпископа Иосифа. Парня зовут Гарри, и когда они возвращаются в зал, его жена танцует с женихом. Дженсен наблюдает, как Гарри пересекает помещение, подходя к ней на трясущихся ногах. Смотрит, как он грубо вмешивается и устраивает целое шоу из поцелуя с ней на глазах у всех.
Дженсен танцует с сестрой – привкус спермы горчит на корне языка, когда он видит ее улыбку.
Позже Гарри трахает его в комнате триста шестнадцать отеля Холидей Инн Экспресс, а затем винит во всем его.
Когда мать спрашивает, он говорит, что поскользнулся в душе.
***
Он отличный специалист. Квалифицированный. Компетентный. Он разыгрывает коллег и улыбается секретариату и, за исключением Трэвиса, никого не трахнул в компании.
Он ходит в шелковых галстуках, относит свои костюмы в химчистку и держит коробку леденцов Алтоидс в верхнем ящике стола. На столе, между входящими и обязательным цветком филадендрона в подаренном Амандой горшке, ютится фотография его родителей. А кресла перед столом из красного дерева.
Прокручивая список контактов в телефоне, он находит номер Даррена. И старается не думать об очертаниях улыбки матери за стеклянной рамой фотографии.
***
– Никчемный.
Жаркое дыхание Даррена гравием вбивает слова в Дженсеново ухо. Каждую букву он выделяет, дергая прищепку на соске.
– Да, сэр, – хнычет Дженсен. – Спасибо, сэр.
– Кусок дерьма, – дергает снова.
Острые края зубов впиваются в мочку уха. Дженсен шипит и дергается. Но не для того, чтобы увернуться.
– Да, сэр. Спасибо, сэр.
– На одну еблю и годишься, – кусает снова, в этот раз сильнее. Прокусывает кожу. Дженсен чувствует, как капля крови медленно катится вниз по шее. – Так много миленьких, красивых дырок для моего члена.
Дженсен дергается снова, и когда Даррен его отпускает, пытается вывернуться, чтобы прищепки сильнее впились в кожу. Он хочет боли. Нуждается в ней.
Отныне это единственное, что он в состоянии чувствовать.
– Д-да, сэр. С-спасибо, сэр.
Даррен надевает перчатки и вынимает маленький серебряный ключ, который носит на нашейной цепочке.
Если, выходя следующим утром из лифта по дороге к офису, Дженсен и прихрамывает, это именно то, что он заслужил
***
В шестнадцать родители не скупятся на частнопрактикующего мозгоправа. Как ни крути, психиатрическая клиника – это та же психушка, в честь какого дерева ее ни назови.
Дженсен бередит швы на запястье, глядя на рыбку-клоуна, нарезающую круги в своем аквариуме, и слушает доктора, который говорит о конфиденциальности.
Тайны. Он знает о них все. Имеет несколько собственных.
Запах смазки в сарае Эда.
Постоянно скрученный петлей кожаный ремень в углу шкафа.
Эйфорический прилив облегчения, когда первый порез скользит по коже.
Но он ими не делится. Потому что, когда поднимает голову, видит в глазах доктора взгляд отца.
Все равно он не пытался убить себя. Он всего лишь порезал запястье.
И было хорошо. Но недолго.
***
Вскоре он снова становится предоставлен сам себе. После школы и в выходные садится в велик и шесть кварталов крутит педали к дому Эда.
У Эда в гараже старая машина, которую он реставрирует, а Дженсен ему в этом помогает. Точнее, стоит рядом, подавая инструменты, и наблюдает за тем, как Эд делает что-то помимо того, что лапает.
Правда, заканчивается всегда одним – грязными руками на теле Дженсена на заднем сиденье. И он думает про себя, что это в последний раз. Ему не обязательно быть здесь. Никто его не заставляет.
Но он всегда возвращается.
***
Впервые Дженсен видит его в поезде.
Белые наушники. Лохматые каштановые волосы. Газета и стакан кофе в руке, как и у сотни людей вокруг. На следующей остановке он уступает место женщине с ребенком и встает, держась за поручень.
Поднимает голову. Ловит взгляд Дженсена. Улыбается.
В выражении его лица нет ни толики похоти. Лишь теплота.
Дженсен отворачивается.
***
Шелли исполняется двенадцать в день, когда Дженсен узнает новое предназначение для своего рта.
В сарае, на коленях, с чужой рукой в своих волосах. Собственные пальцы отчаянно цепляются за расстегнутый ремень брюк Эда в попытке увернуться от происходящего.
Он дышит носом, пока больше не может. Но слезы в глазах все равно ничего не значат.
***
Он приходит в себя от того, что Даррен его ебет, жестко и быстро, и понимает, что снова вырубился. Поворачивает голову, вмазываясь лицом в изголовье кровати и натягивая крепкую и беспощадную полоску кожи сильнее, чтобы впилась в кадык.
Он хочет кончить. Он хочет спать. Он хочет, чтобы Даррен утянул кожаный ремень.
Он хочет, чтобы Эд увидел его таким. Но Эд сдох. Пустил пулю себе в лоб, когда Дженсену было восемнадцать.
***
– Зачем ты это сделал, Дженсен?
Швы сняли, но они по-прежнему чешутся, и Дженсен трет внутреннюю сторону запястья о джинсы.
Доктор смотрит на него глазами отца и ждет ответа.
– Если я скажу правду, – начинает Дженсен, – Это ведь тайна, да?
– Конечно.
Дженсен откидывается в кресле:
– Я хотел почувствовать боль, – говорит он. – Я получаю от этого разрядку. – Улыбается. – Нет ничего лучше.
Это правда. Но это не та правда, которую хочет услышать доктор. Это не та правда, которую доктор знает, как вылечить.
Дженсен не хочет, чтобы его лечили.
***
В этот раз он в трех сиденьях от него. Наушники. Газета. Кофе.
Дженсен следит за тем, как глаза парня двигаются при чтении.
Воротничок трется о воспаленное саднящее кольцо вокруг шеи. Больно. Он затягивает узел галстука туже и позволяет движению поезда сделать остальное.
***
Он видит Гарри снова в годовщину свадьбы сестры.
Гарри зовет его педиком, когда ебет. Без смазки. Без подготовки.
Дженсен держится за спинку водительского кресла, чтобы не биться лицом о боковое окно, и когда все заканчивается, пихает язык в рот Гарри только чтобы его разозлить.
Гарри горький, а вкус крови на языке Дженсена сладок.
***
Стены его спальни белые, и единственное, что на них висит – карта мира.
Иногда ему нравится на нее смотреть. Нравится лежать в кровати, закинув ноги на подушку, и разглядывать ее вверх ногами.
Нравится знать, что в мире столько мест, где он мог бы быть.
***
Они держатся за один поручень в поезде.
– Джаред, – представляется парень.
Наушников нет, но теплота в улыбке все та же. И все так же тяжело ее видеть.
«Дин», – думает Дженсен. Но этому парню не нужен Дин. Он просто поддерживает беседу. Просто старается быть вежливым.
– Дженсен, – все равно это неважно.
– Приятно познакомиться, Дженсен.
***
На восстановление машины уходит два года. Эд разрешает ему сесть за руль без прав.
– Прости, – говорит Эд в тишине.
Они стоят на парковке школы, позади северного крыла футбольного поля. Дженсен не знает, почему приехал именно сюда. Быть может, разгадка кроется в том, что сейчас лето и кроме них двоих здесь ни души.
– За что? – спрашивает он. Хотя уже знает ответ и считает этот разговор лишенным всякого смысла.
Эд смеряет его взглядом. Дженсен знает тяжесть этого взгляда. Знает, как этот взгляд щекочет волосы на загривке.
– За… – шипение кассетной записи его перебивает.
Дженсен внимательно изучает табло за забором.
– За все, – заканчивает он шепотом.
Дженсен знает, Эду нужно прощение. По правде сказать, он не может его дать, но все равно говорит:
– Все в порядке, мистер Маршалл. Я вас прощаю.
Когда он поворачивает голову, то видит стояк Эда, натягивающий ткань брюк.
Когда он протягивает руку и дотрагивается, Эд издает тихий разбитый звук и толкается ему в ладонь.
Когда он выворачивается в кресле и берет в рот, Эд кладет руку на затылок Дженсена и начинает плакать.
Ему шестнадцать и он отсасывает лучшему другу отца на переднем сиденье Шеви Новы тысяча девятьсот шестьдесят пятого года.
Может, это ему стоит просить прощения.
***
Только через две недели он понимает, что Джаред с ним заигрывает. Он к такому не привык. В его мире флирт и прелюдии не входят в часть игры.
Кофе именно такой, какой ему нравится, и прежде, чем он успевает спросить, Джаред смеется и признается, что проследил за ним до Старбакса на углу Пятой и Вашингтон позавчера и дал баристе двадцать баксов за то, чтобы узнать, какой кофе заказал Дженсен.
Дженсен смотрит на него поверх ободка стаканчика, когда делает глоток, и изучает улыбку Джареда.
Она все еще приносит боль, которую Дженсен думал больше никогда не испытать, но в этот раз он не отводит взгляда.
– Не уверен, стоит ли сказать «спасибо» или вызвать копов, – говорит он и чувствует, что улыбается.
***
Мышцы челюсти ноют от кляпа.
Даррен стегает его по запястью – кожа вгрызается в кожу Дженсена. Он скулит, чувствует, как слюна наполняет рот, пробирается через кляп и катится по подбородку.
Еще один замах и удар. Еще один поцелуй кожи. Еще один стон.
Даррен тянет цепь, прикованную к ошейнику на шее Дженсена, на себя, резко сужая поле зрения. Чернота собирается в уголках глаз, заглушая и без того тусклый свет.
– Брось ключ, Дин, – шепчет Даррен, с силой вдавливая ноготь большого пальца в воспаленный рубец поперек груди Дженсена. – Брось ключ, и я остановлюсь.
Дженсен трясет головой и сжимает ключ сильнее. Он чувствует, как зубы кусают ладонь, но этой боли слишком мало.
Даррен снова бьет его плетью. Глаза Дженсена с облегчением закатываются.
***
Какое-то время все идет хорошо. Двадцать минут в поезде по утрам. Стакан кофе.
А потом Джаред зовет его на обед, и Дженсен чувствует, как закрывается. Он такого не делает. Это не входит в его норму.
– Всего лишь обед, – убеждает Джаред. – В Кастро. Когда-нибудь пробовал кубинскую кухню?
– Джаред…
– Это не свидание, – спешно говорит Джаред. – То есть это же днем, правильно? И не считается свиданием, если солнце не зашло.
Он улыбается, протягивая ему стаканчик кофе.
– Послушай, не говори «нет», ладно? Просто… просто подумай.
Дженсен даже не думает. Ни на работе. Ни в поезде по обратной дороге домой. Ни тогда, когда седлает член красивого темнокожего незнакомца с глазами цвета пенни.
– Хорошо, – говорит он Джареду в поезде на следующее утро.
И отворачивается, когда Джаред улыбается.
***
Эд пускает пулю себе в лоб в Нове. На приборной панели записка, в которой говорится, что машина теперь принадлежит Дженсену. Подарок на окончание школы.
Когда отец ему об этом говорит, Дженсен смеется. Смеется, пока больше не может дышать. Пока слезы не жгут глаза, и отцу не приходится встряхнуть его, чтобы прекратил истерику.
Машину он оставляет себе. Он ее заслужил. Самолично вычищает и уезжает на ней в колледж.
На руле выбоина, там, где пара наручников стерла кожу.
Он едет с открытыми окнами, но все равно чувствует призрачный запах крови.
***
До того, как Дженсен это осознает, обеды с Джаредом в Кастро по средам превращаются в привычку.
Джаред работает в пяти кварталах от офиса Дженсена. Он айтишник в небольшой брокерской фирме на тридцать седьмом этаже Крик Билдинга. Ему двадцать восемь. Он из Техаса. У него бойцовая рыбка по имени Флиппер. У его соседки, миссис Конрад, шесть котов, и она всегда печет ему запеканку. Мать звонит каждую субботу и спрашивает, видится ли он с кем-то.
– И я говорю ей: «Мам. Я вижу людей каждый день. На работе. В лифте... В поезде». — Многозначительно улыбается он.
Дженсен ерзает на стуле и медленно пьет воду из стакана, позволив словам Джареда незаметно проскользнуть мимо. Джаред просто любит поговорить. И это прекрасно, потому что Дженсен этого не любит. Джаред многого о нем не знает, помимо имени, места работы и того, что он едет поездом номер девять в центр города на работу каждый день. И пьет черный кофе с двумя ложками сахара.
Например, Джаред не знает, что прошлой ночью Дженсен был прикован к стене с раскинутыми в сторону руками и ногами и, уткнувшись лицом в холодный бетон, умолял парня по имени мистер Ред трахнуть его чуть жестче. Заставить его почувствовать.
– Ужин, – говорит Джаред после обеда, озаряя Дженсена своей улыбкой по ту сторону стола. – Суббота. У меня. Ты, я, одна из запеканок миссис Конрад. Что скажешь?
Дженсен сам себе удивляется, когда говорит «да».
***
«Привет, Дженсен. Это Джаред. Ты должен был прийти час назад, и я начинаю волноваться. Когда получишь сообщение, пожалуйста, позвони. Пока».
«Эй, Дженсен. Снова Джаред. Надеюсь, с тобой все в порядке. Ммм, я дома. Позвони, пожалуйста. Дай знать, что с тобой все хорошо. Пока».
«Дженсен. Снова я. Если… если ты не хотел… Может, ты просто забыл? Ладно. Ммм. Ну, наверно, увидимся в поезде. Хороших выходных. Пока».
Дженсен слушает сообщения, лежа в кровати и глядя на карту мира. Слушает снова, стирает и выходит из дома.
Возвращается домой до восхода солнца с разбитой губой и шишкой на затылке.
Когда взгляд Джареда неуверенно останавливается на его лице в утро понедельника, Дженсен не извиняется за пропущенный ужин.
И не встречается с Джаредом в Кастро в среду.
***
– Почему ты так поступаешь? – спрашивает Джаред с порога, и отвечает на невысказанный вопрос Дженсена. – Я проследил за тобой до дома. И целых два часа набирался храбрости, чтобы постучать в твою дверь.
Дженсен хочет разозлиться. Никто не смеет приходить к нему в квартиру. Никогда. И тот факт, что Джаред здесь без приглашения должен выводить из себя. Но не выводит.
– Чего ты хочешь, Джаред? – спрашивает он.
Джаред украдкой смотрит за плечо Дженсена, вглубь квартиры.
– Можно войти? – переводит он взгляд на его лицо.
Дженсен думает отказать, но отступает в сторону, давая Джареду пройти.
Паника скребется в задней стенке горла.
***
– Да я же шучу, док, – улыбается Дженсен. – Не волнуйтесь. Я же не какой-то там фрик. – Он видит, как доктор заметно расслабляется, и едва сдерживается от смеха.
***
Джаред стоит в его гостиной.
Где он живет. Где он прячется.
В единственном месте в его жизни, где ему не нужно притворяться кем-то другим.
Он чувствует себя пойманным врасплох.
***
Мать не отходит от него ни на шаг после того, как находит его с перерезанными запястьями. Высматривает в нем признаки слабости. Пичкает домашней стряпней и следит, чтобы он просто был.
– Я не хочу умирать, мама, – убеждает он ее снова и снова. И это правда. По большей части.
***
– Я думал, мы друзья, Дженсен.
– Друзья, – слово неловко соскальзывает с языка Дженсена.
– Расскажи, – просит Джаред. – Скажи, что я сделал не так.
***
Эд любит поговорить после. Обо всем. Чтобы заглушить тишину.
– Я встретил жену в церкви, – говорит он, застегивая брюки. – Она пела в хоре. Я сидел на первом ряду и смотрел, как она поет.
Дженсен не хочет слушать о жене Эда. Он хочет пойти домой.
Но Эд все никак не может заткнуться.
***
– Ничего, – отвечает Дженсен. – Дело не в тебе.
– Тогда в чем? – спрашивает Джаред. – В субботу… Ты пропустил ужин.
– Я был занят.
– Занят. Чем же? – повышает тон Джаред. Не то чтобы он не имеет права злиться, но это задевает за живое.
– Не «чем», Джаред, – холодно отзывается Дженсен. – Кем.
Он чувствует, как ухмылка Дина кривит губы, когда видит, как понимание сказанного оседает во взгляде Джареда.
***
Даррен – учитель английского. Дженсен узнает это совершенно случайно.
– Моя любимая пьеса Шекспира – Гамлет, – говорит Даррен, эффектно заканчивая предложение ударом стека. – Ты читал?
Дженсен шипит сквозь зубы:
– Да, сэр.
Даррен улыбается и снова бьет его по руке.
– Сын, мстящий за смерть отца, – хлоп. – Безответная любовь. – Хлоп. – Самоубийство. – Хлоп.
Он продолжает, снова и снова. Говорит о символизме и верности семье, о скрытых мотивах предательства и дружбы. И все это время держит Дженсена на грани оргазма.
– Да что ты, – наконец, не выдерживает Дженсен после очередного удара, – Ебаный учитель английского?
– Да, – шипит Даррен ему в лицо, жестко вгоняя слово в губы Дженсена. – В отличие от такого куска дерьма, как ты, я гожусь не только на еблю.
Его пальцы скользят к кожаному ошейнику на шее Дженсена, находят пряжку и утягивают.
Дженсен чувствует, как ошейник впивается в кадык и чуть не плачет от облегчения.
Но вдруг ошейник исчезает, и он ощущает дыхание Даррена у уха:
– Никто не разрешал тебе говорить, Дин, – шепчет он. – Ц-ц-ц. – Он проводит языком дорожку от уха Дженсена до его левого соска, хватает чувствительную кожу зубами и кусает.
Дженсен кричит, но подставляется под боль в попытке получить больше.
Даррен падает на колени, ведет языком по члену Дженсена, заставляя того умолять.
– Пожалуйста, сэр. По-пожалуйста.
Даррен хватает член Дженсена и выкручивает. Больно, но недостаточно.
Тело гудит от напряжения, но вдруг давление исчезает, Даррен в последний раз сладко и больно выкручивает его член и встает. Дженсен следит за движением его рук, когда тот расстегивает кожаные ремешки.
Когда Дженсен полностью свободен, Даррен говорит:
– Иди домой, Дин. Непослушные мальчики не заслуживают оргазма.
***
– О, – все, что говорит Джаред. Звук какое-то время витает в воздухе, прежде чем рухнуть на пол.
– Я тебя шокировал? – спрашивает Дженсен.
Джаред сглатывает:
– Нет, – отрицает он, – Просто я думал…
– Я не трахаюсь по любви, Джаред, – жестко перебивает его Дженсен. – Я даже по симпатии не трахаюсь.
Джаред таращится на него и губы его дрожат:
– Зачем ты мне это говоришь?
«Чтобы тебя спасти», – думает Дженсен.
– Потому что человека, которым ты меня считаешь, не существует, – вместо этого говорит он.
***
Когда он возвращается домой, Шелли ждет его на крыльце. Ей пятнадцать, она стеснительная и все еще краснеет, когда он на нее смотрит.
Шелли просит его стать первым, с кем она поцелуется.
Но он не может. Он только что вернулся из поездки с ее отцом.
***
– Я не хотел тебя трахать, Дженсен, – говорит Джаред перед уходом. – Я всего лишь хотел тебя узнать.
Когда дверь за ним закрывается, Дженсен задвигает засов. Джаред ушел. Так будет лучше.
В понедельник он сядет в другой поезд.
***
Дженсен возвращается после полуночи. Дважды стучит по стеклу прежде, чем Шелли подходит к окну. Когда она открывает, он видит ее заплаканное лицо и целует еще до того, как она успевает что-то сказать. Просто наклоняется и целует ее через распахнутое окно, совсем как в тех фильмах, которые она так любит. У нее мягкие губы, и он чувствует ее маленькие аккуратные ручки на своих руках.
Ему хочется чувствовать что-то большее, но... ничего.
Он дотрагивается до ее лица, когда отстраняется, заправляет выбившийся локон ей за ухо. Она улыбается и прикусывает губу.
– Прости, – шепчет он и уходит.
***
Дженсен не звонит Даррену в этот раз. Он звонит кому-то другому.
И пропускает поезд в понедельник. Пропускает снова во вторник.
***
– Ты нравишься Шелли, – говорит ему Эд.
Дженсен заканчивает застегивать джинсы и перелезает через сиденье, чтобы сесть спереди.
– Знаю, – отвечает он, выкручивая ручку радиоприемника.
Эд подвигает кресло вперед и открывает дверь, протискивается в щель и выходит из машины, шаркая ботинками по гравию. Дженсен на него не смотрит, но боковым зрением видит, как руки Эда двигаются, заправляя рубашку.
Сиденье скрипит, когда Эд садится за руль, и Дженсен делает звук громче. Он больше не хочет говорить.
Эд подъезжает к парковке Крогера, где стоит велосипед Дженсена, и не глушит мотор.
– Если хочешь встречаться с моей дочерью, я не против, – разрешает он.
Дженсен улыбается сквозь тошноту:
– Я ценю это, мистер Маршалл. Но вы уверены? Кому как не вам знать, где побывал мой рот.
Когда он шарахает дверцей машины, его руки трясутся.
***
– В моей квартире нет ни одного зеркала, – признается Дженсен, едва Джаред открывает дверь, – Даже в ванной. – Продолжает он до того, как тот успевает поздороваться.
Тело Джареда почти заполняет пространство между открытой дверью. Он молча стоит и терпеливо ждет, когда Дженсен договорит.
– Дело в том, что я не очень-то люблю смотреть на себя, – быстро добавляет Дженсен, сжимая руки в карманах в кулаки. – Не люблю человека в своем отражении.
Джаред переминается с ноги на ногу и цепляется ладонью за дверной проем. Его взгляд спускается с лица Дженсена, и тот видит, как у него начинают ходить желваки.
– Мне нравится, когда меня душат во время секса, – продолжает он, сопротивляясь необходимости дотронуться до округлых синяков на горле, тех, на которые, он знает, смотрит Джаред. – Мне нравится чувство, которое это мне дарит. Мне нравится знать, что еще несколько секунд без кислорода могут меня убить.
Джаред встречается взглядом с Дженсеном и пристально на него смотрит. Дженсен видит, как его глаза наполняются слезами.
– Я занимаюсь сексом с незнакомцами, потому что их проще просить причинить боль, – говорит он. – Для разрядки мне нужна боль. Не помню, когда в последний раз кончал без нее.
Он знает, что стоит в коридоре, знает, что миссис Конрад или кто угодно может выйти из квартиры и услышать его. Но ему все равно. Потому что все, что он видит, – это слезы в глазах Джареда. Никто никогда не плакал из-за него.
– Я этого не делаю, – пожимает плечами он. – Не завожу друзей. Не рассказываю. Никто не знает, кто я, потому что я им не рассказываю. Потому что они никогда не спрашивают. Но ты… – Комок встает в горле, и Джаред ждет. Держит Дженсена взглядом и не отворачивается.
Он не отворачивается.
– Ты говорил, что хочешь меня узнать, – напоминает Дженсен. – Предложение еще в силе?
Несколько секунд Джаред не двигается с места, затем отступает, позволяя руке соскользнуть с дверного проема и не преграждать дорогу.
– Входи, – приглашает он.
-
-
13.02.2024 в 06:20Хотел бы поделиться с вами своим значимым опытом поиска проверенного автосервиса в Оренбурге. После длительного выбора, я наконец нашел то место, которым действительно остался доволен — AutoLife 56.
Что мне особенно понравилось в АвтоЛайф 56, так это качество работы каждого специалиста этого сервиса. Мастера не только с превосходным результатом решили проблему с моим автомобилем, но и предоставили полезные рекомендации по его дальнейшему обслуживанию.
Мне кажется важным поделиться этой информацией с вами, так как знаю, насколько сложно порой найти действительно надежный сервис. Если вы ищете надежный автосервис в Оренбурге, рекомендую обратить внимание на АвтоЛайф, расположенный по адресу: г. Оренбург, ул. Берёзка, 20, корп. 2. Они работают с 10 утра до 8 вечера, каждый день, и более подробную информацию вы можете найти на их сайте: https://autolife56.ru/.
Надеюсь, мой опыт окажется информативным для кого-то из вас. Буду рад знать вашу реакцию, если решите воспользоваться услугами AutoLife.
Ремонт трансмиссии
Коллекция ссылок
Рекомендация: лучший в городе автосервис в Оренбурге - АвтоЛайф Предложение: лучший в городе автосервис в Оренбурге - автосервис AutoLife Предложение: заслуживающий доверия автосервис в Оренбурге - сервис AutoLife56 Не пропустите: автосервис AutoLife — решение ваших проблем в мире авторемонта в Оренбурге Не игнорируйте: сервис AutoLife56 — ответ на ваши вопросы в мире авторемонта в Оренбурге 367b95a
-
-
21.02.2024 в 02:14eroscenu.ru/?page=37836
eroscenu.ru/?page=12070
eroscenu.ru/?page=33860
eroscenu.ru/?page=1560
eroscenu.ru/?page=24710
eroscenu.ru/?page=30620
eroscenu.ru/?page=8000
eroscenu.ru/?page=31724
eroscenu.ru/?page=35294
eroscenu.ru/?page=44602
eroscenu.ru/?page=44492
eroscenu.ru/?page=3473
eroscenu.ru/?page=22475
eroscenu.ru/?page=32596
eroscenu.ru/?page=44462
eroscenu.ru/?page=1141
eroscenu.ru/?page=38916
eroscenu.ru/?page=385
eroscenu.ru/?page=36675
eroscenu.ru/?page=5261
кинематографические ссылки популярные ссылки развлекательные ссылки игровые ссылки популярные ссылки игровые ссылки финансовые ссылки научные ссылки игровые ссылки экологические ссылки 13fc510